Из него выступила кровь, капли которой, как драгоценные камни, падали на белую кожу. Когда порез достиг длины в три пальца, кинжал остановился, готовый, однако, продолжить движение.
Нужно немножко надавить на кинжал, мой друг. И мы будем ждать ангела смерти. Будем ждать здесь в этой обители горя и скорби. Лезвие стало погружаться в тело. Кровь выступала там, где металл встречался с мягкой податливой плотью. Он чувствовал, как сквозь кожу, сквозь мышцы движется металл, как к сердцу неумолимо приближается смерть. И он ничего не мог поделать. Дерри закрыл глаза, стараясь справиться с охватившей его паникой, стараясь успокоить пораженную ужасом душу, в отчаянии взывая к давно забытым святым и богам. На рану лег кусок белой шелковой ткани.
На лице колдуна появилась удовлетворенная улыбка. Дерри с трудом поднялся на колени. Кинжал оставался в его руке. Венсит, остановившись на пороге, приветственным жестом поднял хлыст. До скорого свидания, мой юный друг, сказал он. Его глаза в свете факела казались темноголубыми и совсем ласковыми. Думаю, ты коечто усвоил из моих уроков. Можешь оставить себе эту игрушку. Она мне больше не нужна. Но и тебе, думаю, она принесет мало радости.
Я не могу позволить, чтобы ты воспользовался им.
Но ты и сам скоро все поймешь. Некоторое время он лежал не шевелясь, а затем крепко зажмурил глаза, стараясь отогнать от себя ужасы, которые только что прошел. Почти в истерике он перекатился на полу и закрыл лицо здоровой рукой. Может быть, он не так расслышал? Дерри схватил его, поднес к глазам и вдруг увидел странный перстень, сверкающий на его мизинце. Однако затуманенное сознание не остановилось на этом факте, блеск лезвия отвлек внимание юноши от перстня, и он вернулся к своим прежним мыслям. Венсит виноват во всем. Оглянувшись на дверь, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, он лег на живот у выемки, которую только что сделал, и сжал кинжал обеими руками.
Самоубийство обрекает верующего на вечные муки в аду. Предать себя, предать друга.
